МАМВРИЙСКИЙ ДУБ Русская святыня в Палестине 1

Постоянная ссылка: //iordan-2013.cerkov.ru/?p=1595

Москва, Индрик, 2007

Д Р Е В И Й X Е В Р О Н

Хеврон, вероятно, — самый старый город Палестины. Но свидетельству Библии он был основан на семь лет ранее Цоана, или Таниса, древнейшего египетского города. Его построили потомки Енака, седьмого патриарха после Адама. Климат Хеврона — самый благодатный в Иудее: восточное солнце не палит здесь так сильно, как в Иорданской долине и даже в самом Иерусалиме (Хеврон выше Иерусалима над уровнем моря приблизительно на 137 метров).

 

По преданию, сам Адам был создан из красной земли, взятой на месте теперешнего Хеврона. В этих местах до сего дня встречается почва темно-красного цвета. Паломники берут на память этот красный песок; арабы же вывозили его когда-то на верблюдах для продажи в Египет. По изгнании из Рая прародители, согласно преданию, жили в одной пещере в окрестностях Хеврона. Местные жители так и зовут ее «Пещерой Адама и Евы».

После разлучения с Лотом вблизи Хеврона поселяется Авраам, и здесь же по преимуществу проходит жизнь последующих еврейских патриархов. И когда Авраам узнает о пленении Лота, именно отсюда предпринимает он свой блестящий поход для его освобождения. Здесь он получил в ночном видении откровение о 430-летнем египетском рабстве своего потомства. Здесь от Агари был рожден Исмаил. Здесь имели место и три несомненно важнейшие события всей жизни Авраама: заключение завета Божия и установление обрезания, рождение долгожданного сына от Сарры и явление Бога в Троице.

Владетель всей Ханаанской земли по обетованию, Авраам до самой смерти своей жены Сар¬ры не имел в собственности ни одного ее куска, хотя к тому моменту прожил на ней уже 60 лет. Смерть Сарры заставила Авраама купить иоле с пещерой около Хеврона.

Библейский рассказ о покупке Авраамом пещеры Махпелы свидетельствует о необычайном благородстве ее ханаанского владельца да и всех хевронцев. На просьбу продать пещеру Авраам получил такой ответ от сынов Хета: «послушай нас, господин наш; ты князь Божий посреди нас; в лучшем из наших погребальных мест похорони умершую твою; никто из нас не откажет тебе в погребальном месте для погребения умершей твоей» (Быт. 23, 6). Когда же Авраам сказал о своем желании купить поле Ефрона хеттеянина, тот отвечает: «нет, господин мой, послушай меня: я даю тебе иоле и пещеру, которая на нем, даю тебе, пред очами сынов народа моего, дарю тебе се, похорони умершую твою» (Быт. 23, 11), — и только по настоянию Авраама взял за него плату.

После Сарры в свой черед тут погребают и самого Авраама, и Исаака, и Ревекку. Иаков хоронит свою жену Лию, а переселившись в Египет, заповедует своим сыновьям положить себя в Махпеле.

Хеврон снова был выделен из других городов при разделе Обетованной земли. Имевший такое значение в жизни Авраама и других патриархов, освященный стопами Божиими, он вошел в число сорока восьми священнических городов Израиля и шести священных городов, предоставлявших право убежища для совершивших неумышленное убийство. После смерти царя Саула в Хеврон, бывший тогда главным городом Иудина колена, приходит Давид. В нем он провозглашается царем над коленом Иудиным, и город становится столицей царства Давида. Отсюда он вступил в борьбу с наследником Саула Иевосфеем. В Хевроне Давид был провозглашен всеизраильским царем, и над ним совершилось торжественное помазание на царство. И до сего дня Хеврон остается важнейшим по своему религиозному значению городом для мусульман, иудеев и христиан.

СВЯЩЕННОЕ ДРЕВО АВРААМА

Для христианина должно быть особенно дорого предание, которое указывает около Хеврона на знаменитый Мамврийский дуб, представляющий собой остатки той дубравы Мамре, у которой произошло первое в мире ясное откровение Святой Троицы человеку. В самой Библии не говорится о каком-то определенном дубе, но свидетельства о нем появляются уже в I веке по Р.Х. Иосиф Флавий называет его Огигесом (то есть великаном). Во времена Флавия считалось, что этот дуб стоит от сотворения мира. Древнейшие христианские предания сообщают о том уважении, которым окружали хевронский дуб иудеи, христиане, магометане и язычников. Возле этого дуба летом устраивались празднества в воспоминание о явлении ‘ Божием Аврааму, сопровождавшиеся большой ярмаркой. Константин Великий разрушил идолопоклоннический алтарь около дуба и построил подле него храм «дивной красоты». Затем, по свидетельству блаженного Иеронима, дуб возле храма Константина был срублен, и он видел только его пень. Но начиная с XII века паломники и, в частности, игумен земли русской Даниил вновь посещают и описывают священный дуб Авраама.

Дуб Мамврийский — по-арабски синдиан — принадлежал к особой палестинской породе. Он представлял собой древнейшее и громаднейшее в Палестине дерево. О его возрасте свидетельствовали и внушительный охват ствола, и высота. Этот дуб, несомненно, был самым старым из всех палестинских дерев. Главный ствол его имел у земли в окружности около семи метров. Затем ствол разделялся на три массивные ветви, как бы символизируя или напоминая О том, что своей величавой сенью он некогда дал приют от полдневного зноя Святой Троице в виде трех странников, гостеприимно встреченных здесь Авраамом. Листья этого дуба не похожи на листья нашего северного дуба: они мельче, продолговаты, с зубчиками по краям листа. Желуди его, наоборот, похожи на наши, хотя и меньших размеров и с несколько отличной шапочкой, или колпачком. Верхний лиственный навес обнимал пространство около девяносто пяти шагов в окружности и давал очень густую тень. Кругом дуба и сейчас растет свежая трава, как бы обрамленная четырехугольником кипарисов. Невдалеке от него есть сравнительно меньший, хотя тоже уже большой сам по себе, дуб. Тогда как первый известен был у богомольцев под именем дуба Авраама, этот последний паломники окрестили именем Сарры. Тут же росло и несколько других отпрысков Мамврийского дуба, казавшихся детьми рядом с седым великаном, прожившим века.

МАМВРИЙСКИЙ ДУБ — РУССКИЙ

 

Место, где возрос патриарх всех палестинских деревьев, лежит немного в стороне от дороги из Иерусалима в Хеврон. В XIX веке паломники, свернув с нее, шли сюда по узкой, покрытой мелкими камнями тропинке, по которой даже пешком можно было пробраться с большим трудом. Эта тропинка проходила среди огородов и садов местных жителей-арабов и приводила уставших путников к обширному участку русской земли.

Мамврийский дуб, первообраз наших троицких березок, стал русским владением с 1808 года. Его приобретение неразрывно связано с деятельностью устроителя Русской Палестины, начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина). При поддержке российского посла в Турции графа II.П. Игнатьева, о. Антонину удалось преодолеть сопротивление местных мусульманских властей, турецкого правительства, нейтрализовать интриги католиков и противоборство европейской дипломатии. Мамврийский дуб был в числе первых русских владений в Палестине, но его приобретение стало поворотным моментом в деле устроения русского духовного присутствия в Святой Земле.

Хевронские мусульмане и слышать не хотели о продаже своей земли христианам в таком важном для них месте. Продажа коры, желудей и древесины знаменитого дерева приносили его владельцу немалый доход, а согласно турецкому законодательству, землей в империи мог владеть только подданный султана. Пришлось о. Антонину разыграть несговорчивых владельцев святыни. Его друг и помощник, османский подданный православного вероисповедания Якуб Халеби, переодевшись арабским купцом, отправился в Хеврон. Много времени прошло, прежде чему него появился удобный момент для заключения сделки на покупку нужной земли. Понадобилось много денег и недюжинное умение убеждать, уговаривать. По в конце концов Якуб Халеби оформил купчую па участок со священным древом и счастливый возвратился в Иерусалим. Однако прошло еще несколько лет тяжелой дипломатической борьбы, прежде чем графу Н.П. Игнатьеву удалось получить официальное разрешение на оформление этой сделки от турецких властей. Первую литургию под Мамврийский дубом начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антоний служил, согласно его дневнику, 18 мая 1871 г.

Хеврон («(место) союза») — город в уделе Иуды с двойным названием: «Кириаф-Арба, что ныне Хеврон» (Быт 23:2; 35:27; Нав 20:7).
По Брокгаузу. Хеврон был построен на семь лет раньше егип. города Цоана (Чис 13:23). О возрасте Цоана сообщает егип. надпись, относящаяся прим. к 1290 г. до Р.Х. и датированная 400 г. с момента основания Цоана. Соответственно, Хеврон был основан ок. 1700 г. до Р.Х. Но название города Кириаф-Арбы встречается еще в Быт 23:2, где повествуется об истории Авраама. Поэтому существует предположение, что древний Кириаф-Арба находился на месте Джебель-эр-Румеде, располож. зап. совр. араб. города Эль-Халиль, в то время как Хеврон располагался севернее. Здесь же находилась и пещера Махпела (Быт 23), купленная Авраамом у хеттеянина Ефрона. Вокруг этой пещеры, в к-рой, кроме Авраама (Быт 25:9 и след.), были погребены Исаак, Ревекка, Лия и Иаков (Быт 49:29-32; 50:13), вырос новый город Хевронская Дубрава — Мамре, где жил Авраам (Быт 13:18), находится прим. в 3 км сев. Хеврона.
До Хеврона дошли израил. соглядатаи (Чис 13:22). При покорении Ханаана этот город, к-рым правил царь, был завоеван Иисусом Навином (Нав 10:36 и след.; 12:10). После этого область Хеврон, в качестве наследственного удела, получил Халев (Нав 14:12-14), сам же город стал одним из шести городов-убежищ (Нав 20:7), городом священников (Нав 21:11).
Давид в течение семи с половиной лет царствовал здесь над «мужами Иудиными» (2Цар 2:1,11). В воротах Хеврона был убит Авенир (2Цар 3:27), здесь же была погребена голова Иевосфея (2Цар 4:12). Здесь же колена Израилевы помазали Давида на царство (2Цар 5:3). В этом городе родился Авессалом (2Цар 3:3,5), и здесь же начался его бунт (2Цар 15:10). Ровоам укрепил оборонит. сооружения Хеврона (2Пар 11:10). По возвращении израильтян из плена Кириаф-Арба был вновь заселен (Неем 11:25). Идумеи, к-рые за время изгнания израильтян расширили свои границы вплоть до Хеврона, были оттеснены Иудой Маккавеем (1 Мак 5:65).
Во время иуд. войн город был разрушен римлянами. Ныне Хеврон, называемый арабами в память об Аврааме Эль-Халиль-эр-Рахман, что означает «друг Божий» (см. Иак 2:23), или просто Эль-Халиль, — довольно большой город на зап. берегу Иордана, называется также Хеврон. Он располож. на высоте 927 м над уровнем моря. Земли вокруг него плодородны, здесь выращивают виноград, оливы, миндаль, инжир, абрикосы. Пруд Хеврон (2Цар 4:12) — это, вероятно, совр. Биркет-эс-Султане, имеющий 40 м в диаметре и обнесенный отесанными камнями.

 

МАМВРИЙСКИЙ ДУБ Русская святыня в Палестине 2

Постоянная ссылка: //iordan-2013.cerkov.ru/?p=1608

РУССКОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО В XЕВРОН

Бог, открыв себя Аврааму в образе Святой Троицы почти в самом начале человеческой истории, так же — в образе Пресвятой Троицы — явился в начале русского государства — у его колыбели. Это произошло, когда наш народ, по словам П.А. Флоренского, усвоил добродетель восприимчивости, а потому и способность воплощать в себе горний первообраз. Преподобный Сергий, Троицкая Лавра, или точнее Дом Живоначальныя Троицы, олицетворяют с той поры духовное самосознание русского народа и его политическую самодостаточность. Куликово поле было подготовлено у Троицы не только в топографическом, но и в духовном смысле. Видение Троицы стало отныне символом культурной задачи нового народа и нового государства (П.А. Флоренский).

Со времени Сергия Радонежского храмы во имя Пресвятой Троицы появляются повсеместно на Руси, а икона преподобного Андрея Рублева, изображающая гостеприимство Авраама у дуба Мамврийского, до настоящего времени воплощает в себе духовный опыт России. Поэтому главный соборный храм Русской Духовной Миссии в Иерусалиме был освящен во имя Святой Троицы. И для русских поклонников Мамврийская святыня была тем первообразом, который наполнял с детства их литургическую, духовную и повседневную жизнь — это была встреча со Святой Русью на Святой Земле.

По был у паломников из России еще один повод попасть в Хеврон. Каждый из них считал своим долгом пройти Святую Землю в ширину от Яффы до Иордана и в длину от Галилеи до Хеврона, чтобы таким образом перекрестить ее. Так предписал Господь первому паломнику Аврааму: «встань, пройди по земле сей в долготу и в широту ее, ибо Я тебе дам ее» (Быт. 13, 17). Посещением Мамврийского дуба на праздник Святой Троицы обыкновенно исполнялся этот замысел и заканчивался сам паломнический сезон на Святой Земле.

Паломники, желающие поклониться священному древу, собирались в назначенный срок под перечным деревом возле Елизаветинского подворья на Русских постройках. Из них составлялся караван, нанимались ослы и повозки. Паломников сопровождал кавас Императорского Православного Палестинского Общества. Путь, хотя и неблизкий, считался нетрудным. Рано утром караван отправлялся с Русских построек. В середине дня паломники отдыхали у Соломоновых прудов, а к ночи достигали русского участка в Хевроне. Однако были среди паломников и такие, кто в одиночку или небольшой группой в несколько человек самостоятельно отправлялись на поклонение к дубу. Бывали случаи, когда, сбившись с пути, они добирались до места лишь чудом. Одиноких паломников подстерегала опасность быть ограбленными и избитыми в пустынной местности. Арабские юнцы не прочь были потренироваться в ловкости метания камней в головы беззащитных путников.

Тем не менее богомольцы приходили к дубу и группами и в одиночку. Каждый желал сохранить для себя на память частичку святого древа. Пришлось вменить в обязанность арабским сторожам при дубе, чтобы они не только ночью, но и днем стерегли дерево и не позволяли никому что-либо срывать и отламывать от него. С собой паломникам можно было взять лишь упавшие веточки, желуди да листья соседних дубов, которые собирали для продажи семьи тех самых сторожей. А в утешение паломникам за трапезой в приюте архимандрита Антонина подавались «Авраамовы лепешки», приготовленные на манер тех, какими Авраам должен был угощать Божественных Странников, и «Авраамов квасок», то есть легкое вино лозы Мамврийской дубравы.

СЛУЖ Б Ы ПОД О Т К Р Ы Т ЫМ Н ЕБОМ

До 1925 года на русском участке у Мамврийского дуба не было храма. Священноначалие, иеромонахи и священники, прибывавшие к дубу в числе паломников, могли использовать редкую возможность служить под открытым небом. Раскидистые ветви священного древа создавали подобие скинии, наводившее на мысль о сорокалетнем пребывании народа Божия в пустыни.

У Мамврийской святыни служились молебны, акафисты, всенощные и литургии. Все необходимое для совершения богослужения хранилось в здании приюта в специальном шкафу. И под дубом ставили два стола, один из которых служил престолом, а другой жертвенником. На дуб помещали иконы, к стволам прислоняли хоругви, а свечи закрепляли прямо в коре дерева. Излишне говорить, какое впечатление должно производить богослужение на таком месте и при такой обстановке. Оно проходило в величественном храме, куполом которого было темно-синее небо, а полом — земля, освященная некогда присутствием Святой Троицы и утоптанная ногами праотцев. Сохранилось описание таких служб, напечатанное в Трудах Киевской Духовной академии ее профессором Ф.Я. Покровским, совершившим паломничество к Мамврийскому дубу 8-9 июля 1886 г. вместе с известным исследователем палестинских древностей Л.Л. Олесницким и архимандритом Антониной (См.: Покровский Ф.Я. Путешествие в Святую Землю летом 1886 г. Поездка в Хеврон // ТКДА. 1889. Т. 2. С. 254-256).

«Между нашими спутниками, кроме о. Антонина, было два священника из богомольцев и два диакона из миссии. Вечером того дня [8 июля], в который мы прибыли к дубу, после небольшого отдыха отслужены были молебен Святой Троице, а потом всенощное бдение с акафистом Святой Троице. Богослужение заняло много времени, часа три. Утром следующего дня совершена была литургия также под дубом. На одной стороне его поставлен был стол, долженствовавший заменить жертвенник; на другой так, чтобы, стоя пред ним, быть лицом к востоку, поставлен был другой, долженствовавший быть престолом. На этот стол положена была употребляющаяся для того мраморная доска, которая была покрыта покровами и поверх них разостлан был антиминс. Так священнослужителями совершена была литургия при общем участии в пении и чтении приехавших сюда русских посетителей и богомольцев. Миссийский фотограф о. диакон Пимен увековечил этот момент фотографическим снимком.

О глубоком впечатлении, какое может производить на каждого совершаемое здесь богослужение, может красноречиво говорить тот факт, мною уже упомянутый выше, что один из священнослужителей, здесь участвующих, жил в Иерусалиме лишнее время лишь для того, чтобы отслужить литургию под открытым небом под дубом Мамврийский. Во время совершения литургии стоял на некотором отдалении мусульманин, сторож гробницы Авраама. Он является будто бы сюда каждый раз, когда узнает, что здесь совершается богослужение. Этот последний факт, если он передан нам верно, свидетельствует о великом значении русского владения у дуба Мамврийского в миссионерском и вообще культурном отношении. Население Хеврона — одно из наиболее фанатичных. До последнего времени никто из европейцев не решился селиться в нем и около него. Отец Антонин первый смело стал около Хеврона твердой ногой и приобрел расположение хевронцев, и лишь по его следам начинают идти и другие.

Около полудня этого [второго] дня к дубу пришла партия простых богомольцев — мужчин и женщин под предводительством каваса магометанина. Как ни странно видеть во главе православных богомольцев магометанина, — но это было так на самом деле. С ними не было никого из православных, живущих в Палестине, который мог бы по пути делать им исторические и религиозные пояснения; не было и ни одного духовного лица. Узнав о нашем отъезде к дубу и о том, что там совершено будет богослужение, простые богомольцы, бывшие в Иерусалиме, решились воспользоваться случаем принять участие в этом богослужении у дуба и партией отправились в путь вечером того же дня, в который мы выехали из Иерусалима. Но обычаю богомольцев-пешеходов ночь провели они в монастыре святого Георгия и па следующий день утром, но уже после литургии, были у дуба. Отец иеромонах Иоанн и отец диакон Виссарион отслужили для них вечером молебен Святой Троице под дубом. По их религиозное чувство не удовлетворилось этим кратким богослужением, и прежде него и после они читали акафисты под дубом и вместе все и в одиночку. Позднее, когда ночная темнота загнала их в комнаты, они продолжали свои молитвы здесь. Уже поздно, часов около десяти или более, спустился я со вто¬рого этажа на нижнюю террасу пред входом, чтобы подышать ночным воздухом и полюбовать¬ся ночью хевронской. Я был в полной уверенности, что богомольцы, утомленные совершенным путем и в видах подкрепления себя к предстоящему обратному пути ранним утром, уже давно почивают глубоким сном. Но к моему глубокому изумлению в раскрытую дверь я увидел, что все они были собраны в одной комнате и стояли на молитве. Слабый свет восковой свечи, старческий голос чтеца, фигуры согбенных и коленопреклоненных богомольцев и богомолиц произвели невольно впечатление умиления. Видно было, что, получив от Бога милость посетить место, освященное воспоминанием явления Святой Троицы Аврааму, богомольцы заботятся не о себе и своем спокойствии, а единственно о том, чтобы все проводимое ими здесь время наполнить молитвой к Богу, излить пред ним здесь свои прошения, моления и благодарения. Паша собственная немощь не позволила нам самим узнать, долго ли они стояли на молитве. Только в просонках утром часов около трех мы слышали, как они, с удовлетворенным религиозным чувством, бодро снялись с места и отправились в обратный путь в Иерусалим, простившись предварительно с Мамврийский дубом».

Немногим меньше полувека продолжались совершаться нескончаемые русские паломнические службы у священного древа. Но самое торжественное богослужение устраивалось, конечно, на праздник Святой Троицы, когда сюда пребывал начальник Русской Духовной Миссии с церковным притчем, певчими российским консулом и многочисленными поклонниками. Со временем в этот день на русском участке стали собиратся арабские и еврецекие семьи из Хеврона. Расположившись в окрестности подле дуба, они с интересом рассматривали паломников и в простоте предавались праздничному настроению, царившем на русском участке.

ПРАЗДНИК СВЯТОЙ ТРОИЦЫ У ДУБА МАМВРИЙСКОГО

Празднование Троицина дня у русской святыни в Хевроне описал в Сообщениях Императорского Православного Палестинского Общества знаменитый литургист и историк Русской Палестины Л.Л. Дмитриевский. Его рассказ помещаем ниже в незначительной редакции. (См.: Дмитриевский А.А. Праздник Святой Троицы на Сионской горе и у дуба Мамврийского в Хевроне//СИППО. 1911. Т. 22. С. 336-305).

«Со времени освящения русского Троицкого собора в Иерусалиме храмовый его праздник установлено было переносить на второй день Святой Троицы, т. е. на Духов день <…>. Утром в семь часов прибывал в русский собор в сопровождении многочисленных святогробских клириков и своих певчих Иерусалимский патриарх и совершал в нем Божественную литургию. Но молящихся в храме в этот день было уже мало, так как большинство русских паломников еще рано утром отправлялось караваном к дубу Мамврийскому на торжество следующего дня.

По окончании литургии Блаженнейший патриарх с своими клириками, с сослужащим ему русским духовенством и почетными богомольцами шли к начальнику Русской Духовной Миссии, чтобы приветствовать его с храмовым праздником.

Проводив патриарха и гостей, начальник Миссии, иногда и генеральный консул, управляющий подворьями Императорского Палестинского Общества, и служащие в этих учреждениях в колясках, заранее заказанных, по прекрасной шоссейной дороге отправлялись н Хеврон, обгоняя но пути н толпы богомольцев, направляющихся туда же, и одиночные небольшие группы, и специальный троицкий караван, идущий под руководством каваса Палестинского Общества. Русские постройки в Иерусалиме на два дня оставались безлюдными: жизнь в них как бы замирала.

Обыкновенно весьма немногие из паломников оставались в Иерусалиме до праздника Святой Троицы. Поэтому и троицкий караван к дубу Мамврийскому по численности своей был невелик: самое большое число участников в нем доходила до трехсот человек. Ввиду краткости времени назначавшегося для этого каравана (два дня), удобства пути и хорошо оборудованной странноприимницы Русской Духовной Миссии в Хевроне у дуба Мамврийского, караван этот не требовал особых приготовлений.

Рано утром, по холодку, желающие участвовать в троицком караване паломники собирались близ перечного дерева у Елисаветинского подворья и затем, помолившись Богу на собор, с пением тропаря праздника покидали русские постройки. Впереди каравана шли обычно пешие паломники и по преимуществу молодые, за ними старики и старушки, и в хвосте каравана на осликах п лошадях верхом ехали состоятельные паломники. Кавас Императорского Православного Палестинского Общества на коне замыкал все это шествие.

Часов около пяти-шести караваи, спустившись в долину и вступив в обширные хевронские виноградники, круто сворачивал с дороги вправо и между виноградниками незаметно подходил к обширному месту Русской Духовной Миссии. Помолившись на ветхий деньми Мамврийский дуб, мимо железной ограждающей его решетки паломники проходили прямо в миссийский приют, где их ожидал бесплатный чай с хлебом и освежающий желанный краткий отдых на нарах, покрытых чистыми циновками, в нижнем этаже приюта.

Для богослужений у дуба приготовляли стол со всеми необходимыми принадлежностями. О. архимандрит, духовенство, певчие и почетные паломники стояли в черте ограды, а богомольцы окружали тесным кольцом решетку, опоясывающую священный дуб. Близь дуба устанавлива¬ли хоругви и иконы, а изображение Святой Троицы с горящей перед ним лампадой помещалось посредине священного дуба в самом начале его трехчастного разветвления. Висящий над головами паломников небесный свод, усеянный ярко мерцающими звездами, тихий шелест вечно зеленеющей листвы священной дубравы в густом сумраке ночной прохлады, благочинное служение о. архимандрита, дивные песнопения в честь триипостасного Божества хорошо дисциплинированным хором миссииских певчих, разносимые эхом далеко по пустынным окрестностям Хеврона, — все это производило на души молящихся глубокое, умилительное впечатление.

Всенощная совершалась под дубом Мамврийский, но чину Троицкой службы, с выходом на литию для благословения хлебов, с величанием, с чтением акафиста Святой Троице по шести песни канона и с помазанием елеем. Рано утром, около пяти часов, здесь же под дубом на каменном престоле с переносным антиминсом совершалась собором во главе с о. архимандритом торжественная литургия, причем невдалеке от этого места поставленный стол служил жертвенником. Во время малого выхода с Евангелием и во время великого выхода со Святыми Дарами обходят священный дуб кругом. За литургией многие из паломников приобщались Святых Тайн. По окончании литургии служился молебен Святой Троице с крестным ходом по тему русскому владению с осенением крестом и окроплением святой водой на всех четырех сторонах его. Заключением этих торжеств был чай и легкий завтрак для почетных гостей во втором этаже приюта, а простые паломники, получив чай с хлебом и горячий суп со стаканом хевронского вина в нижних комнатах того же здания, спешно покидали Хеврон, стараясь к вечеру возвратиться в Иерусалим.

Праздничное оживление у дуба Мамврийского продолжалось целый день. Из Хеврона прибывали мусульмане и евреи с семьями. Расположившись на лужайках под тенью ветвистых сикоморов, они наслаждались чистым горным воздухом, наблюдая за бытом русских паломников, ИЗ коих многие оставались здесь до вечера. Хевронские городские власти, прекратив на этот день официальные занятия, приходили на русское место к дубу Мамврийскому, чтобы поздравить о. архимандрита, начальника Русской Духовной Миссии, с праздником.

Оставшиеся паломники осматривали обширный виноградник, в подробностях знакомились с удобствами во всех отношениях прекрасно обставленного обширного приюта. Поднявшись па высокую сторожевую, в три этажа, башню, они любовались прекрасной панорамой хевронских окрестностей, утопающих в роскошной зелени, видом Средиземного и Мертвого морей и прииорданской долины. Посетив многочисленные пещеры, испив кристальной чистоты воды в колодце Авраама, находящемся недалеко от дубравы, в лощине под пригорком, крепкие на ноги паломники отправлялись даже в Хеврон, побродить по базарам города и дойти до «сугубой пещеры», в которой были погребены праотцы Авраам, Сарра, Исаак, Ревекка, Иаков и Лия и над которой святой царицей Еленой был построен величественный храм, обращенный ныне в мусульманскую мечеть.

Но и эти русские паломники, отставшие от каравана, старались сократить всячески время пребывания в Хевроне и спешили прибыть на ночлег в гостеприимную русскую Бет-Захарию».

 

МАМВРИЙСКИЙ ДУБ Русская святыня в Палестине 3

Постоянная ссылка: //iordan-2013.cerkov.ru/?p=1671

Приют для паломников и башня Антонина

Возле Хеврона находились лучшие виноградники страны. Отсюда еврейские соглядатаи принесли Моисею невиданной величины виноградную ветвь. Виноградник на Русском участке был посажен еще прежнем его владельцем. Также на участке росли и маслины, и смоковницы, и, конечно, небольшие дубки, отпрыски своего знаменитого родителя. Как принято повсюду в Палестине, о. Антонин огородил русский участок невысокой, сложенной из простых камней, стеной, извивающейся по склону горы. На южной его стороне устроены были большие ворота с внушительными каменными столбами. Входившему этими воротами знаменитый священный дуб виднелся еще издали — в долине у самой подошвы горы, на склоне которой возвышался русский странноприимный дом.

Приют о. Антонина в Хевроне представляет собой большой двухэтажный, каменный дом. Он был построен в 1874 г. в полугоре на приличном расстоянии от дуба. От ворот к дому ведет широкая дорога. Дом с обычной для Палестины плоской крышей очень проторен. Его фасад обращен к дубу Мамврийскому. С той же стороны устроена большая цистерна, потолок которой служит площадкой перед входом в дом. В нижнем этаже две большие комнаты, предназначавшиеся когда-то для простых поклонников, направо из коридора для мужчин, налево для женщин. Вдоль стен их были расставлены нары, покрытые свежими рогожами. Каменная неширокая лестница в два колена ведет из коридора нижнего этажа в верхний. На этом этаже справа находятся четыре комнаты, а слева три. Из средней комнаты, соответствующей коридору в нижнем этаже, стеклянные двери ведут на балкон. В комнатах находились мягкие турецкие диваны, постели, заправленные бельем. На стенах там и здесь развешены были географические карты. Как-то даже странным представлялось паломнику встречать такое удобное и до некоторой степени роскошное убежище среди почти безлюдного места.

Из второго этажа можно подняться на плоскую крышу дома, откуда открывается великолепный вид на всю окрестность Хеврона. Прямо напротив — пещера Махпела, усыпальница патриархов. К востоку за зеленью садов в непосредственной близости видны голые беловатые горы. К северу кругозор короток, ограничиваясь видом церкви во имя Святых Праотцев и башни, построенной о. Антониной на самой вершине горы. Но тем шире вид к западу. Сквозь ущелья, поверх небольших гор, покрытых зеленью и окутанных темно-синей дымкой, взор проникает до Филистимской равнины и Средиземного моря. В XIX веке, когда приют бывал освещен ночью, он был виден от Средиземного моря.

Па вершине русского владения построена о. Антониной башня в три этажа, с плоскою крышей. Назначение ее не вполне объяснимо с утилитарной точки зрения. Она видна всем на далеком расстоянии кругом, напоминает и поддерживает русское имя в традиционно мусульманском крае. По древнему обычаю, высокая башня соответствовала тому сторожевому столпу в виноградниках, о кото-ром неоднократно говорит Святое Писание (Ис. 5, 2; Мф. 21, 33). Но были, возможно, и какие-то другие, более личные причины, побуждавшие о. Антонина строить подобные башни практически на всех приобретаемых им участках вопреки неудовольствию собственного начальства и проискам католиков, видевших в телескопе архимандрита русские пушки, а в его башнях — военные крепости. Будучи поэтом и астрономом, русский архимандрит много времени проводил на крыше такой башни, глядя в ночное небо Святой Земли.

В каждом этаже особая комната с окнами на все четыре стороны. Нее стены внутри исписаны были именами и фамилиями посетителей. На крышу, сквозь все три этажа, проведена витая железная лестница. Крыша башни плоская, но краям обведена каменным барьером с зубцами, высотой в половину роста человека. С этой высоты взору открываются два моря: на западе сереет Средиземное, а на востоке, в свинцовой дымке, виднеется Мертвое море.

Подземные усыпальницы и древняя давильня.

В самой возвышенной части русского участка возле башни о. Антонина находится довольно большая полупещера, вход в которую прикрыт по бокам каменной кладкой. Иногда в ней оставался на ночлег или жил некоторое время кто-нибудь из богомольцев. Еще одна пещера находится на западном склоне верхней половины русского участка. Передней площадка с выточенными в каменистой скале стенками. Протиснувшись в четырехугольное отверстие, попадаешь в помещение с ровным потолком и хорошо высеченными в скале стенами. Высота пещеры выше среднего человеческого роста. Ширина и длина ее около восьми шагов. В стенах этой пещеры есть отверстия, ведущие в меньшие комнаты. Скорее всего, первая большая комната служила как бы общей залой, а пещеры по сторонам — внутренними камерами для погребения покойников. На террасе, лежащей чуть ниже, есть еще три пещеры. Одна из них имеет перед собой такую же площадку, что и описанная выше. На площадке находятся два четырехугольных продолговатых камня, высеченных из скалы и еще не вполне отделенных от нее своей нижней стороной. Около входного отверстия сохранился камень в форме громадной затычки, точно подогнанной к входному отверстию пещеры. На память невольно приходит тот самый евангельский весьма великий камень у двери Гроба Господня и недоуменный вопрос мироносиц: кто отвалит нам камень от двери гроба? (Мк. 16, 3). Вползти внутрь можно обернувшись ногами вперед и лицом вниз. Пещера — хорошо отделанная комната шагов семь-восемь в ширину и длину. В северной стене устроены два прямоугольных углубления, одно из которых оснащено небольшим круглым отверстием, ведущим далеко вниз. Назначение его неизвестно. Две соседние пещеры в целом схожи с описанной.

На русском участке есть и другой археологический памятник. Это хорошо сохранившаяся большая виноградная давильня. Она расположена на западном склоне участка и представляет собой высеченную в скале четырехугольную яму. На северной стороне ее — углубленная в скале и склоняющаяся к яме, площадка, с которой выжитый виноградный сок стекал в яму. Давильня эта замечательна по своим размерам, превосходящим величиной все известные давильни в Палестине.

Строительство церкви во имя святых праотцев в Хевроне

 

О русском храме возле Мамврийского дуба мечтал и о. Антонин, и многие русские паломники. Но построить православную церковь в Хевроне долго не представлялось возможным. При утверждении сделки о покупке участка земли со священным дубом турецкое правительство обязало русских не воздвигать здесь ни храма, ни монастыря. Даже устройство домовой церкви в паломническом приюте было запрещено. По в 1884 г. два патриарха -Никодим Иерусалимский и Иоаким III Константинопольский, посещавшие Мамврийский дуб в сопровождении архимандрита Антонина, благословили на сем месте быть храму Божию. Прошло двадцать с небольшим лет, и мечте этой суждено было воплотиться. Невдалеке от паломнического приюта красуется теперь изящный храм с абсидой для алтаря н двумя такими же полукружиями по бокам. Построен он архитектором-итальянцем из местного белого тесаного камня. Почти посредине здания возвышается легкий, с просветами в тамбуре, купол, увенчанный, к радости наших паломников, ярко сияющим крестом. Крест был поднят над куполом накануне прихода богомольцев к Мамврийскому дубу в паломнический сезон ИМ 1 г., на праздник Святой Троицы.

Этот храм сооружением своим обязан исключительно личному мужеству и любви к храмоздательству последнего дореволюционного начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Леонида Сенцова. На свой страх он решился осуществить на деле заветную мечту многих. Поначалу он объявил о строительстве архиерейского дома, нанял местных рабочих и возвел нехитрое прямоугольное здание, без полукружий, но с явным расчетом на возможную переделку его в будущем. Когда потом глаз обывателей попривык видеть на русском месте весьма изящное здание, именуемое домом архимандрита, о. Леонид решился к нему пристроить полукружия и возвести на нем купол с крестом. Когда смысл постройки стал очевиден, местные мусульманские рабочие тут же ушли. Заканчивали работу приглашенные архитектором итальянские мастера. Не обошлось без волнений и бакшишей, но храм у дуба Мамврийского был фактически налицо. И если, по некоторым данным, возведение стен началосьуже в 1900 г., то в 1914 г., согласно описанию всей российской недвижимости в Святой Земле, он был полностью готов к освящению. Архимандрит Леонид получил на это даже благословение Иерусалимского патриарха. Церковные облачения для него были пожертвованы великой княгиней Елизаветой Феодоровной, а русские благотворители из Москвы прислали необходимую утварь и все, что требуется чином освящения храма. Однако получить фирман-разрешение турецкого правительства на хевронскую церковь о. Леониду так и не удалось. Дело сдвинулось лишь после окончания Первой мировой войны и перехода Палестины под контроль Британской империи. В 1925 г. русская церковь в Хевроне была освящена архиепископом Анастасием (Грибановским) во имя Святых Праотцев, а ее правый и левый приделы во имя Святой Троицы и Святителя Николая.

Судьба священного Древа

Спустя некоторое время после покупки Мамврийского дуба обнаружились признаки его глубокой и неизлечимой болезни, название которой — старость. Начался неумолимый процесс медленного засыхания древа, усугубившийся естественным стремлением благочестивых паломников рвать себе на память с дуба листья, ломать целые сучья для посошков и сдирать кору для написания на ней образков Святой Троицы. С горечью говорил об этом о. Антонин. Дуб стал заметнее сохнуть после того, как перешел в наше русское владение. Конечно за ним стали особенно ухаживать. На старых фотографиях хорошо отражен этот процесс.

Сначала вокруг исполинского ствола соорудили простую обводку из больших камней. Складывал ее собственными руками архимандрит Антонин после той самой первой литургии у дуба 18 мая 1871 г. Затем, вероятно в начале 1880-х гг., сложили круглую завалинку из тесаных камней. Ее наполнили землей и стали поливать водой. Дупло и трещины в стволе замазали глиной. Две длинные ветви, идущие почти параллельно земле, получили подпорки в виде деревянных жердей. Засыхавшие и гниющие ветви спиливали. Па спилах этой драгоценной древесины пи¬сались потом многочисленные иконки Святой Троицы. В монастыре Герасима Иорданского в Иудейской пустыне находится одна икона русского письма конца XIX в., на которой изображен срез одной из ветвей священного древа с образом Святой Троицы на нем.

В 1898 г. сильная буря в окрестности Хеврона навсегда исказила величественный облик древесного патриарха. Средняя большая ветвь, к тому времени уже совершенно засохшая, упала от сильного ветра. Ее ствол был бережно распилен на множество тонких срезов, сохранявшихся в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Эти дощечки, сделавшись драгоценным материалом для написания икон Святой Троицы, разошлись потом по всей России.

Две другие массивные ветви Мамврийского старца пережили среднюю сестру чуть меньше, чем на сто лет. С большим наклоном в совершенно противоположные стороны (на север и юг), утяжеленные обильной зеленой листвой, они потребовали искусственных подпорок с целью предохранить и их от такой же печальной участи.

В начале XX в. вокруг дуба по периметру прямоугольника поставили железную решетку, дверцы которой были заперты на замок. Затем была сооружена двускатная кровля с целью предохранить участников богослужений под дубом от непогоды и ветра.

В XX в. русский участок в Хевроне вместе со священным древом и храмом находился в юрисдикции РПЦЗ . Несмотря на постоянную заботу, не прекращавшуюся и в это сложное время, дуб медленно умирал. Даже сегодня на уже почерневшем остове стволов еще сохранились многочисленные металлические стяжки и подпорки, при помощи которых он доживал эти десятилетия. Последний раз Мамврийский дуб зеленел в 1995 г. В 1996 г. он засох, а в следующем году участок в Хевроне вошел в юрисдикцию Московской патриархии. И как бы в утешение тем, кто сокрушался о засыхании священного древа, Господь подал новое чудо — от корня засохшего великана отбился маленький росток. К великой радости ствол этого ново-обретенного отпрыска так же расходится на три отдельных ствола, как бы являя собой непрекращающееся свидетельство о Святой Троице.